Вячеслав Искорнев

Сегодня такое трудно представить, но еще недавно революционеров, предпочитавших радикальные методы борьбы с царизмом, именовали борцами за свободу народа, ставили им памятники, называли в их честь улицы

Так появилась в Липецке улица имени Андрея Ивановича Желябова, руководившего подготовкой к покушению на царя-реформатора Александра Второго.

В Липецке лидер партии «Народная Воля» был лишь однажды — в июне 1879 года на съезде сторонников политического террора. Кстати, это событие также увековечено. В Нижнем парке, где участники съезда поправляли свое здоровье целебными минеральными водами, им установлен памятник.

Проходил съезд в Липецке, как считает большинство исследователей, с 17 по 20 июня 1879 года. Подробности события отражены в мемуарах самих участников, в их показаниях на следствии, а еще в рассказе Михаила Хейфеца «Липецкий пикник». Дополняют общую картину детали, приведенные в статье А.С. Бережанского, опубликованной в «Записках Липецкого областного краеведческого общества».

Револьверы и бомбы

В нынешнем году исполняется 135 лет со дня проведения съезда народовольцев, поэтому «Липецкая газета» решила вернуться к событиям того времени и рассказать об одном дне «курортного» пребывания подпольщиков.

Но сначала — небольшая справка. К лету 1879 года, как известно, значительно усилились разногласия между членами российской нелегальной организации «Земля и Воля». Основной упор большинство ее членов делало на пропаганду среди крестьян революционных идей. Успехи были более чем скромные. Земледельцы записываться в боевые дружины не желали, предпочитая бурям и потрясениям спокойную жизнь при царе-батюшке.

Однако внутри самой «Земли и Воли» существовало радикальное крыло, которое причины неудач видело в другом.

«Для наших целей, как первый этап, нам нужно добиться свободы слова, печати и собраний, — говорил Андрей Желябов. — А этого можно добиться револьверами, бомбами и кинжалами».

Однако расхождения во взглядах существовали и внутри радикального крыла. Одни считали, что убивать надо лишь высокопоставленных царских чиновников, избегая терактов против императора, так как покушение на него могло выглядеть местью помещиков за отмену крепостного права. Другие настаивали, что самодержец должен быть казнен в первую очередь.

Ситуацию решили обсудить на съезде «Земли и Воли», соответствующим образом скорректировав программу. Свои поправки в нее планировали внести и сторонники террористических методов борьбы. Решили сделать это на отдельном съезде в Липецке, чтобы приехать на общий форум организации с продуманными, тщательно сформулированными предложениями.

Почему был выбран именно Липецк? Решающую роль сыграли соображения конспирации. Наш город в ту пору являлся курортным центром, известным на всю страну своими грязелечебницами и целебными минеральными водами. Поэтому появление здесь новых людей, якобы приехавших подлечиться, не могло вызвать подозрений.

Предосторожности были более чем оправданы. Ведь многие из одиннадцати делегатов липецкого съезда уже успели запятнать себя кровью. Григорий Гольденберг смертельно ранил из револьвера харьковского губернатора Дмитрия Кропоткина. На счету Александра Баранникова было убийство шефа жандармов генерала Мезенцева. Он же, а также Михаил Фроленко, Александр Квятковский, Александр Михайлов, Николай Морозов и Мария Ошанина были задействованы в операции по освобождению силой политического заключенного Войнаральского. В результате вооруженного нападения на конвой был убит унтер-офицер Яворский.

Новые курортники

Съезжались в город, чтобы это не бросалось в глаза, по одному-два человека в течение примерно двух недель. Первыми оказались на липецкой земле Александр Баранников и Мария Ошанина, зарегистрировавшиеся в начале июня под видом супругов Кошурниковых в гостинице «Минеральные воды». Сойдя 13 июня с прибывшего из Орла поезда, непревзойденный конспиратор Александр Михайлов остановился на постоялом дворе под фамилией почетного гражданина С. И. Безменова, а его товарищ Андрей Желябов — на том же постоялом дворе под фамилией дворянина В. А. Чернявского.

Через три дня прибыл Григорий Гольденберг, выбрав для жительства гостиницу «Москва», где ему выдали ключи от номера по паспорту на некоего Н. Н. Герзера.

Александр Квятковский, Николай Морозов, Лев Тихомиров, Степан Ширяев, Михаил Фроленко и Николай Колодкевич поселились на постоялых дворах либо на частных квартирах.

Те, кто прибыл раньше, добросовестно копировали поведение курортников. Выстраивались в очередь к источнику минеральных вод, беседуя на людях исключительно о гастрите и панкреатите. Подобно другим отдыхающим, брали напрокат лодки и раскатывали по небольшому озеру с необыкновенно чистой водой, потягивая изумительное липецкое пиво и закусывая бутербродами.

Но в каком месте собраться всем одиннадцати участникам съезда, чтобы полиция ничего не заподозрила? Решили провести пикник на природе. Не составило большого труда выяснить, где именно расслабляются изнывающие от скуки господа. А извозчикам хватило одного намека, чтобы они сообразили, куда доставить веселую, пестро одетую компанию «отдыхающих».

Писатель Михаил Хейфец красочно описывает, как рассаживалась вся компания в пролетках, привязав к задкам объемистые корзины с закусками, а в ноги поставив сумки с водочными бутылками. Уже в дороге «господин Безменов» принялся распечатывать новенькую колоду карт. Другой пассажир стал бренчать на гитаре. Мелодию подхватили другие «курортники». «Купеческий сынок», сидевший в первой пролетке, обернулся и стал дирижировать…

«Переехав реку и поднявшись на ее высокий берег, мы повернули направо и покатили по безлесной поляне с песчаной дорогой, — пишет в своих воспоминаниях Михаил Фроленко. — Вдали виднелся лес, к нему мы и направились. Тут Желябов показал нам свою силу и немало удивил ею даже извозчиков. Дорогой он с кем-то спорил, что подымет пролетку с седоком за заднюю ось. Проехав по лесу не более версты, мы начали останавливаться, увидав впереди какие-то постройки. Предположили, что это, верно, какой-нибудь ресторан или что-либо в этом роде, где кутят липецкие купцы. Желябов сошел со своей пролетки. Вдруг бросается он к новому подъезжавшему экипажу, схватывает его за заднюю ось и, подняв пролетку с седоком, останавливает даже лошадь, бежавшую тихой рысью».

Щедро одарив извозчиков водкой и закуской и отправив их пиршествовать в ресторан, сами «курортники» расстелили скатерти между группой деревьев и кустарников, растущих в центре огромной поляны. Отсюда отлично можно было видеть, что творится вокруг, оставаясь самим невидимыми и неслышимыми.

Повестка дня

Кто-то, наверное, не поверит, прочитав в описании пикника, что его участники почти не притронулись к бутылкам со спиртным и к закускам. Однако ничего удивительного в этом нет. Для людей такого круга разговор на революционные темы был куда более мощным допингом, чем алкоголь.

Вначале съезд проходил в типично русском духе. Все спешили высказаться, перебивали один другого, не хотели слушать товарищей. «Но Желябов, — продолжает в мемуарах Михаил Фроленко, — быстро помог делу, несколько однородных речей соединяя в одну, соглашая все их детальные различия. Его выбрали в секретари, и дело пошло быстро. Поднимались вопросы, высказывались мнения, Желябов их формулировал. Делали небольшие поправки, заменяли одну фразу другой и ставили на баллотировку».

Еще биологи подметили, что в стае агрессивность даже не слишком воинственной особи резко повышается. Того же Желябова на съезде было не узнать. Если раньше он соглашался принять участие лишь в одном «мероприятии» против Александра Второго (так в целях конспирации именовалось покушение на царя), то в Липецке он уже развивал целую стройную систему боевой организации. Отдельный террористический акт уходил на второй план. Приоритетной становилась идея проведения серии вооруженных нападений, которая могла бы закончиться государственным переворотом.

В результате все согласились с планом создания боевой организации внутри «Земли и Воли». Организация эта должна была состоять из нескольких отделов, в том числе из боевого, литературного, по добыванию средств и других.

Избрали руководящий орган организации — Распорядительную комиссию. В нее вошли Михаил Фроленко, Александр Михайлов и Лев Тихомиров.

После съезда

После завершения съезда настроение у его участников было явно приподнятое. На какое-то время даже забыли об осторожности, рискнув привлечь к себе внимание нетипичным для конспираторов дерзким поступком, о котором рассказал в своем репортаже журналист Владимир Гиляровский.

«В чей-то бенефис, не помню совершенно, в чей именно, появилось на афише в дивертисменте «певец Петров — баркарола», — пишет Гиляровский. — Он сам аккомпанировал на мандолине. Его никто не знал. Это был человек небольшого роста, с небольшой бородкой… Вышел скромно, пропел великолепно, повторил на бис, ушел за кулисы и исчез... Его искали ужинать, но не нашли, и забыли уже, но через несколько дней полицейский пристав приходил в театр, расспрашивал актеров, кто такой этот Петров, кто с ним знаком из труппы, но знакомых не нашлось, и, действительно, никто из нас не знал его. Выяснилось, что он явился на репетицию с мандолиной, предложил участвовать в дивертисментах и спел перед Казанцевым и актерами баркаролу, получил приглашение и ушел».

А спустя некоторое время Гиляровский узнал: некоторые участники липецкого съезда народовольцев были в тот вечер в театре и слушали своего же товарища, который дерзнул вый­ти на сцену под видом артиста Петрова.

Кто конкретно скрывался под этой фамилией, выяснить не удалось. Вполне возможно, это был Андрей Желябов, обладавший прекрасным голосом, о чем упоминает в своем рассказе Михаил Хейфец.

Остается добавить, что впоследствии участники липецкого съезда не нашли взаимопонимания со своими товарищами из организации «Земля и Воля» и выделились в отдельную организацию «Народная Воля», занявшуюся политическим террором.

В ноябре 1879 года полицией был случайно задержан Григорий Гольденберг: при нем оказался динамит, предназначавшийся для покушения на Александра Второго. Размышляя в тюрьме о деятельности организации, он пришел к выводу, что террор ведет политическое движение в тупик. В ответ на покушения власти ужесточают преследования революционеров, те отвечают новыми актами террора. Следует новое ужесточение режима. И так будет продолжаться до тех пор, пока на свободе не останется ни одного члена тайной организации. Придя к такому выводу, Григорий Гольденберг назвал всех своих соратников в обмен на обещание полиции оставить их на свободе. Именно так жандармским сыщикам впервые стало известно о липецком съезде.

Однако соратники по борьбе не поняли благородных побуждений Григория Гольденберга, а власти не сдержали своего слова. Революционеры не были помилованы. Такого мятущаяся личность перенести не смогла. Гольденберг сам вынес себе смертный приговор и собственноручно привел его в исполнение.

Судьба террористов

Но к тому времени «Народная Воля» под руководством Андрея Желябова уже завершила подготовку к убийству царя Александра Второго. И хотя сам Желябов был арестован, оставшиеся на свободе товарищи довели задуманное до конца. Кровавый замысел был осуществлен 1 марта 1881 года. После взрыва первой бомбы царь уцелел, но одну террористическую группу подстраховывала другая, и взрывом второй бомбы император был смертельно ранен. Последовала новая серия арестов, и тайную организацию удалось наконец разгромить.

Судьба других участников липецкого съезда сложилась по-разному. Андрей Желябов и Александр Квятковский были казнены. Александру Баранникову, Николаю Колодкевичу, Александру Михайлову, Степану Ширяеву, Михаилу Фроленко, Николаю Морозову смертный приговор был заменен тюремным заключением. Пребывание в сырых и холодных камерах подорвало здоровье первых четырех арестантов, и они скончались в неволе от тяжелых недугов. А Михаил Фроленко и Николай Морозов, к удивлению многих, выдержали 24 года заточения в темнице и в 1905 году были выпущены на свободу. Оба дожили до Октябрьской революции, став при Советской власти известными личностями. Николай Морозов прославился как ученый, а Михаила Фроленко представляли на всевозможных собраниях как борца за светлое будущее народа, против чего он не возражал.

Лев Тихомиров сумел избежать ареста, вовремя скрывшись за границей. Там он переосмыслил свои взгляды, полностью отказался от революционных убеждений и посвятил свою жизнь науке.

Мария Ошанина не попала под молот репрессий, эмигрировав за рубеж. Однако долгие годы пребывания в террористическом подполье сказались на здоровье женщины, приведя к нервному расстройству, следствием которого стали сильнейшие головные боли. Не выдержав мучений, бывшая революционерка застрелилась во Франции, попросив в последнем письме не воздавать ей почестей. Однако этот ее наказ товарищи по партии не выполнили.

Оригинал публикации: Липецкая газета